Для отдачи нужны двое

Но здесь возникает вопрос: перед кем, по отношению к кому можно работать таким образом? Что я могу дать другим? Способен ли я, со своей природой получения, на реальную отдачу кому-либо? По идее, это невозможно, и тем не менее, я этого достигаю. Как? Каким образом я даю кому-то наслаждение?

В действительности, я по-настоящему совершаю отдачу другому, когда он любит меня. В таком случае, умея лишь получать, я именно этим доставляю ему удовольствие. А потому сначала я ставлю на себя сокращение и не получаю для себя ничего, пока не смогу действительно получить ради его наслаждения.

Только так я способен совершать отдачу.

А значит, отдача возможна только между любящими: между нами либо между нами и Творцом. Если же один не любит другого, то между ними невозможна правильная коммуникация, связь под названием "отдача".

Итак, за неимением дающего желания, мы используем намерение ради отдачи. Казалось бы, какая от него польза? Всё дело в том, что я знаю: он любит меня, и, получая, я принесу ему благо. Так это действует: всегда в одном направлении – в меня, – но с намерением для него.

Вопрос: Но если я могу отдавать только тому, кто меня любит, тогда что такое любовь?

Ответ: Связь между сосудами-желаниями возможна в мере подобия между ними. Она может строиться на принципе: "Не делай другому того, что ненавистно тебе" или на принципе: "Возлюби ближнего, как себя". Других форм связи не существует.

Почему первый вариант тоже считается связью? Потому что при этом я как бы соблюдаю нейтралитет к ближнему над своим получающим желанием, ограничивая все его пласты и над ними работая в отдаче ради отдачи. Работа эта тоже ведется на духовных ступенях.

С другой стороны, отдавать по-настоящему я способен при условии, если люблю кого-то. Но тогда выясняется, что давать мне нечего. Подлинная отдача, не основанная на выгоде, как в нашем мире, а идущая от сердца, от сокровенного желания, возможна, только если я люблю его, а он любит меня. В таком случае я могу получать и тем самым доставлять ему удовольствие.

Как же при этом я даю выражение его наслаждению? Тем, что позволяю ему получать и тем самым доставлять удовольствие мне.

Этот механизм действует противоположно нашей логике. Если я люблю другого, то предоставляю ему возможность получать. Я не даю ему изобилие, оно есть и так – я именно предоставляю возможность получать и тогда наслаждаюсь этим.

Выходит, что, по сути, я закрываю и открываю его сосуд получения. Ведь если я не проявлю перед ним любовь, он не сможет получить. Получить не от меня, а в принципе – ему просто некому будет отдать.

Представьте себе: двое любят друг друга, и ни один не желает ничего для себя. Что же я дам любимому? – Свое наслаждение. Наслаждаясь сам, я наслаждаю его. При этом я, как таковой, ничего не получаю, кроме того, что он этим наслаждается.

Я словно пришел в гости, и для меня накрыт роскошный стол. Я страшно голоден, но делаю на себя сокращение – и вот после этого я свободен. Сказано об этом: "среди мертвых – свободный". Мое получающее желание сокращено, "мертво", и теперь я могу наладить связь с любимым – в мере любви, которую чувствую от него, и собственной любви к нему. В мере нашего подобия я могу есть ему в удовольствие. Все наслаждения – в нем, как сказано: "В Нем возрадуется наше сердце". То же самое происходит и с его стороны. И потому наш сосуд безграничен.

Отсюда поймите, что подлинно духовное условие может осуществиться только при получении ради отдачи. А до тех пор мы лишь ведем исправления, чтобы достичь этого. Я использую сосуды получающего желания, но наслаждение, в мере своей любви, ощущаю в любимом. А иначе наслаждения у меня нет.

Вот почему нам нужно поручительство – оно придает нам сосуды для ощущения награды.